говорит – избавь меня, Бога ради, от беспомощной этой лжи…
засыпающий держит свой ум во аде: понимает, что заслужил;
и холодный пепел пляшет перед глазами.
а когда все темнеет, успевает подумать: жаль…
открывает глаза – и его покрывают в три этажа
и бьют по щекам, захлебываясь слезами.
и какой-то нелепый барак на окраине, ключ в замке,
держит душу непрочной сетью черных трещин на потолке,
ночью муторно и тревожно, днем спокойно и безучастно,
и отчаянье, и молчание – превращаются в ремесло,
и однажды он понимает: ничего не произошло –
просто время остановилось. говорят, так бывает часто.
город черен, и сер, и как будто вписан в кривой квадрат,
и качается, и плывет сквозь холодный март
без пути, без цели, но через три недели -
он спокоен, как будто жив и как будто рад,
и покуда еще не видит, что это – ад,
что его не спасли: закопали и не отпели.
ветер пахнет весной и гарью, и с востока идут дожди,
тускло утром, и днем бесцветно, и ночами саднит в груди,
остальное лечится сном и дешевой водкой.
он прижал ладонь к ледяной стене – и не в силах отнять руки,
у него отрываются пуговицы и развязываются шнурки,
останавливаются часы и разбалтывается походка.
делать нечего. под ногами тлеют мартовские снега.
но однажды он ясно видит лицо своего врага
в полумертвом стекле витрины и думает: что же…
и подходит ближе, и смотрит в глаза ему – лбом ко лбу,
а враг хмурит брови и до крови закусывает губу
и шепчет: слабак, ведь убил бы – и то не можешь…
а враг – дурачок, мальчишка, привыкший играть с судьбой,
как страшно и неприкаянно ему самому с собой,
сквозь него горят фонари и идут маршрутки;
от всей его злой, отчаянной беспомощной правоты,
от этой горячей и гулкой межреберной пустоты
становится жутко…
он спрятал руки в карманы и почти произнес «прости»,
но говорит себе: все в порядке, я не мог бы его спасти –
ни сейчас, ни в начале марта, ни прошлой ночью.
мне и теперь хотелось бы придушить его, как щенка,
но, понимаешь, такое дело – не поднялась рука.
…и стрелка часов сдвигается с мертвой точки.
users.livejournal.com/_raido/